Очередное утро началось с длительной пробежки по территории колледжа. Как всегда с собой был плеер, с которым Фил редко когда расставался, если только на ночь, и конечно же любимая музыка. Он обожал бегать. Для него это был словно иной мир, в котором можно погрузиться в свои мысли и не беспокоиться о том, что тебя кто-то потревожит. Если, конечно же, кто-то не остановит тебя в разгаре бега или не наброситься из-за угла. Но ни первое, ни второе обычно не случалось. Поэтому Фил спокойно отправлялся на пробежку без страха, что ему кто-нибудь помешает. Для него бег был чем-то в роде его собственной территории, поэтому парень не любил, когда-то вмешивается в его пробежку. Совершенно другое дело, когда он устраивал с кем-нибудь совместные пробежки, вот тогда можно было с кем-нибудь и поболтать во время передышки и устроить небольшое соревнование. И приятно, и азартно, заодно и в тонусе держит.
Утренние пробежки - это очень полезно, но не всегда их себе можно позволить. Лишь только в том случае, когда нет первой правы - как минимум. Но в этот день Каллахану что-то не спалось даже несмотря на то, что лег он поздно - где-то около половины второго ночи. Несколько часов подряд он просто просыпался чуть ли не каждые полчаса: то его бросало в жар, то ему становилось холодно. Несколько раз он выходил на этаж, где находил таких же не спящих, как и он сам. Они выходили покурить и Фил даже соблазнился парой сигарет, хотя вот уже много лет подряд не курил. Но, видимо, этот день был какой-то особенный. В результате где-то около половины шестого утра Фил, уставший ворочаться в кровати, встал и направился на пробежку. Удивительно, но она не только не отняла у него сил, а даже прибавила. Поэтому вернувшись с получасовой пробежки парень отправился в душ и понял, что его тело взбодрилось. Впрочем, как и ум, а свежий ум нужен всегда и везде.
В тот момент, когда какая-то группа парней стояла у лестницы и громко смеялась на весь коридор, Каллахан шел по этому коридору, осматриваясь по сторонам. Мимо сновали студенты, особенно ярко среди которых выделялись первокурсники: с крайней степенью беспомощности в глазах они оглядывались на мимо проходящих и пытались спросить, куда им идти, тряся расписанием в руке. Хотя некоторые из первокурсников выглядели весьма уверенно в себе и внушительно - наверняка думали, что уж они-то подомнут под себя всех и станут авторитетами. Наивные... в Риверсайде уже давно были свои авторитеты, которых все знали и уважали, перечислить их всех будет слишком трудным заданием, потому что просто назвать их имена было бы не правильно, а расписывать все достоинства - не хватит места.
Именно группа парней, смеявшаяся стоя у лестницы, привлекла внимание Фила. Они выглядели слишком напыщенно и самодовольно, а еще смотрели друг на друга, словно ждали одобрения. Это сразу не понравилось Каллахану, поэтому, когда эта компания прошла мимо парня, он с презрением окинул их взглядом, но никто из этих парней не решился распетушиться и выяснить, почему Фил на них так смотрит. Еще бы, попробовали они к нему подкатить с претензиями - Каллахан был участником Риверсайдский Пум, а также усиленно занимался и по несколько часов как минимум четыре раза в неделю занимался в тренажерном зале: тягал грузы, отжимался, поднимал штангу и занимался кик-боксингом. Понятное дело, что эти юнцы не решились с ним связываться. Не многим, но всё же некоторым людям был известен крутой нрав Каллахана, так что если вы решитесь как-то уж слишком резко высказаться в его сторону, будьте готовы к тому, что окажетесь в нокауте.
Лишь краем глаза Фил заметил в верху лестницы знакомую копну взметнувшихся волос. Он быстро поднялся по лестнице, предчувствуя что-то неладное, но никого не увидел в пустующем коридоре, где лишь вдалеке кто-то проходил мимо. Его слуха коснулся плач. Нет, даже истерика. Кто-то очень сильно плакал навзрыд. Еще какую-то долю секунды Каллахан колебался. Но разве мог он пройти мимо человека, которому плохо? Он уверенным шагом направился на звуки, доносящиеся из какого-то кабинета, и лишь пройдя дальше по коридору, он заметил открытую дверь, из которой и доносился чей-то плач. Женский плач, скорее даже чем-то похожий на детский.
Он осторожно заглянул в кабинет и увидел Одри, сидящую на полу и заливающуюся слезами. Фил закрыл за собой дверь, благо что в замке со стороны кабинета торчал ключ, и направился к девушке, которая сидела на полу и вытирала слезы, текущие по щекам.
- Одри, что случилось? - с беспокойством спросил Каллахан, присев на корточки рядом с девушкой. - Тебя кто-то обидел? - он аккуратно взял ее за подбородок и посмотрел в заплаканные глаза девушки. - Расскажи мне всё.

Он редко когда-то мог пройти мимо человека в беде. Будь то драка на улице, когда силы не равны, будь то если кто-то пристает к девушке, которая зовёт на помощь, будь то даже просто идущая по улице старушка, которая едва может нести тяжелые пакеты, но у которой просто нет иного выбора, потому что никто ей не хочет помочь. А Фил всегда помогал. Наверное отчасти это было из-за разлуки с сестрой - близнецы, это такой феномен, который очень трудно понять. Когда их разделяют, они теряются. Знаете, это всё равно что лишиться одной из рук или ног: вторая же у тебя есть, ты ей можешь работать, но ты больше не полноценный человек. Ты ампутант. Потому что от тебя отрезали что-то крайне важное, но не жизненно необходимое. Люди рождаются, а потом всю жизнь ищут свою вторую половинку, потому что чувствуют себя неполноценными. А близнецы - они полноценны. Они сразу родились вдвоем, чтобы дополнять друг друга. И всё между ними поделено поровну, все эмоции и чувства, и родительские гены.
Когда отец его увез с собой, Филип почувствовал себя отрезанным. И это наложило отпечаток на всю его дальнейшую жизнь, и именно на то, что он больше не мог проходить мимо людей, которым была нужна помощь. Ему хотелось как-то отвлечься, и он, бродя по улицам города, увидел молодую женщину с коляской, которая никак не могла открыть дверь в магазин, потому что у неё были заняты руки пакетами. Фил в мгновение ока оказался рядом, ухватился за ручку коляски и повез ее вперед. Вот только женщина не знала, что он всё это делал с благими намерениями и завопила на всю улицу "Помогите! Ребенка крадут!" Фил опешил, держа ручку коляски обеими руками, а ногой придерживая открытую дверь для женщины, которая встала как вкопанная на месте и орала как будто её режут. Сразу подскочили всякие зеваки и принялись ругаться на Фила, а кто-то даже хотел его поколотить. Ему тогда было лет 8 или 9, где-то около того. Если бы отец тогда вовремя не появился и не обвинил окружающих в их глупости и слепости и не взялся разобраться в ситуации вместе со всеми, кто решил устроить над сыном самосуд, Филу наверняка бы досталось. Отец потащил всех в магазин и потребовал у охраны показать запись с видеокамеры, на которой ясно было видно, как мальчик подходит к дверям, берет коляску и подпирает ногой дверь, чтобы женщина могла выйти. Все были крайне сконфужены, особенно женщина, которая попыталась извиниться и даже погладить Фила по голове, но мальчик резко перехватил ее руку и ледяным тоном произнес: - Не смейте, - он был крайне зол на нее и обижен и еще долгое время не мог никому доверять. И сейчас не доверяет. С того момента он зарекся помогать молодым мамашам и стал обходить их стороной. Зато другим - пожалуйста. И старушек через дорогу переводил, и сумки им помогал таскать, и соседям помогал, если что было нужно, и друзьям, в общем многим.
Вот и сейчас, разве мог он пройти мимо? У него была мысль, но он не смог. Просто не смог переступить через себя, тем более, когда заглянул в кабинет и увидел, что это Одри. Они были знакомы давно, - по его меркам давно - он хорошо ее знал, общался, иной раз даже присматривал за девушкой, потому что от его внимательного взгляда не могло ускользнуть то, как она себя вела с окружающими и как они вели себя с ней. Она была покладистой девушкой, умной, вполне себе симпатичной, но мало кто мог всё это в ней разглядеть, потому что она просто-напросто боялась общаться с людьми, была с ними молчалива и постоянно расстраивалась, если её пытались подколоть или как-то самоутвердиться за ее счет. В общем, она была чисто домашним растением, очень нежным и прихотливым цветком, которому было нужно особое обращение. А здесь всё совершенно не так: здесь дикое царство, в котором выживает сильнейший, и таким цветочкам здесь не место. Но была в этом царстве, уже второй год, но никак не могла влиться в свой коллектив. И потому очень страдала.
- Ох, Одри... - Фил покачал головой, присев рядом с ней на пол. - Не пытайся набиться им в друзья, они всё равно этого не поймут. Эти грубые, неотесанные подростки - они как хищники. Они лучше тебя съедят, чем защитят, - парень вздохнул, смотря на девушку, которая всё еще утирала слезы. - Не расстраивайся, всё будет нормально. Просто тебе нужно наконец-то повзрослеть и стать сильной, иначе ты тут пропадешь. А как же большой мир, в котором всё будет еще сложнее? Да там каждый человек будет пытаться тебя как-то обидеть, проверяя, сможешь ли ты ему ответить или нет? И ты будешь убегать в слезах? - он говорил мягко, чтобы не расстроить девушку, но чтобы она поняла его. Или хотя бы постаралась понять. - Тебе нужно стать сильной и научиться не показывать свои слезы окружающим. Нужно терпеть, чтобы люди видели - ты сильная. Ты дашь им отпор, тогда они будут тебя уважать и сами захотят найти с тобой общий язык и подружиться, понимаешь? - он вопросительно посмотрел на Одри. - И прекрати плакать. Негоже таким красивым глазам быть красными и заплаканными, - Каллахан с улыбкой подмигнул ей и встал, чтобы отряхнуть свои джинсы. Он протянул девушке руку со словами: - Не нужно сидеть на холодном полу. Хочешь, прогуляемся?

Он с интересом разглядывал девушку, как будто видел её впервые, но нет, это было совершенно не так. Он погрузился в воспоминания, силясь изъять из памяти тот момент, когда они впервые познакомились. Это было на первом курсе - для неё на первом - а Фил был уже на третьем. Был такой же прекрасный и солнечный день, он как ни в чём ни бывало шёл себе по коридору, насвистывая какую-то песенку, которую мог слышать только он - в его ушах были наушники, а руки были в карманах, в одном из которых лежал плеер. Фил периодически переключался на следующую мелодию и тоже начинал её насвистывать. Вокруг сновали студенты туда-сюда, хотя кто-то из них шёл неспешно, вальяжно, прогуливаясь и разговаривая со своими друзьями. Каллахан также не никуда не спешил, потому что у него было окно, а значит можно было где-нибудь посидеть. Он о чем-то задумался, и потому не заметил, что мимо него идёт девушка, тоже пребывающая в задумчивости точно также, как и он. Наверняка не трудно догадаться, что за этим последовало.
Они столкнулись, и она выронила из рук свою сумочку, из которой посыпались тетради, учебник, телефон, ключи и еще много всяких мелочей. Молодец, Каллахан, чуть не убил первокурсницу, - пронеслось у него в голове. Но стоп, с чего он взял, что она первокурсница? Парень наклонился, чтобы помочь незнакомке собрать все вещи, которые она уронила, но девушка стала отказываться от его помощи и говорить, что она всё сама соберет. Это позабавило парня, который и не думал просто так уйти, пожав плечами, мол, "как хочешь". Напротив, это его еще больше заинтересовало. Он заглянул ей в лицо и стал думать, видел ли он её когда-нибудь или же нет? Через секунд 30 он пришел к выводу, что не видел, поэтому и спросил: "Ты новенькая? В смысле, первокурсница?" Она смущенно кивнула, и её щеки порозовели. И это тоже позабавило парня. Он улыбнулся и протянул ей руку: "Фил Каллахан, медицина, 3 курс". Краткая информация была дана, и Фил ждал ответной реакции, но девушка лишь выдавила из себя "Одри Дешанель" и, бросив короткое "спасибо", убежала, стуча своими каблучками. С этого момента Филип уже не мог спокойно мимо неё пройти - поймите правильно, ничего ужасного или неприличного в его голове не крутилось, просто эта юная особа всегда вызывала у него улыбку своей кротостью и примерным поведением. Она была как испуганная лань в лесу, повстречавшая простого путника - была готова удирать с бешеной скоростью, как только чувствовала себя смущенной или что-то в роде того.
Но за год общения Филу-таки удалось растопить неприступность девушки, они смогли стать хорошими друзьями, и теперь Каллахан относился к этой юной особе с вниманием и заботой, впрочем, к любой своей подругой он всегда относился подобным образом. Но с Дешанель всё это было немного по-другому. С некоторой стороны она была для него чем-то в роде маленькой сестренки, за которой нужен глаз да глаз. Вот и сейчас, разве мог он бросить её в беде? Особенно, увидев её слезы? А женские слезы это... невыносимая пытка, честно говоря.
- О, нет, Одри, ты не правильно истолковала мои слова, - поспешил заверить её парень. - Я не имел в виду, что ты маленькая и глупая, точнее... как бы тебе объяснить... - задумался он, взъерошивая волосы на голове - он всегда так делал, когда о чем-то думал. - Ты маленькая для этого мира. Конкретно для большого мира Риверсайда. Ты как заблудившийся ребенок, которому нужна помощь. Ты просто не научилась себя вести здесь, среди всех окружающих тебя людей, потому что всегда была окружена заботливыми людьми. А здесь таких нет, кроме меня и твоего брата. И это нужно исправлять! - А то ты совсем пропадешь... - мелькнуло у него в голове. Ему не хотелось, чтобы она пропала. Чтобы из неё выросла забитая девушка или всех ненавидящая стерва - это было бы печально. Понятное дело, что он не был её отцом, не был братом, но он был её другом и хотел помочь. Вот только сможет ли она принять его помощь и понять, что он попытается до неё донести? Во многом их мировоззрения в корне отличались, и что было ясно как день для Фила, могло быть темным лесом для Одри. Просто потому, что выросли они в разных мирах. Филу с раннего детства пришлось осознавать, что такое большой мир.
- У меня сейчас топографическая анатомия и операционная хирургия... - вряд ли это могло что-либо рассказать девушке о том, что сейчас предстояло изучать Каллахану, поэтому он тут же поспешил добавить: - В общем медицина, медицина и еще раз медицина. Но, мне кажется, ничего страшного не будет, если я немного опоздаю, - он подмигнул девушке, стараясь хоть как-то разрядить накалившуюся обстановку. Но, казалось, она сейчас находилась в каком-то ином мире - мире своих мыслей, страхов и желаний. - Дальше я сама - это тебе больше не нужно, чтобы я тебя поддерживал под руку? Или "дальше я сама" - ты сейчас так пытаешься от меня отделаться? - с легкой усмешкой произнес Каллахан. Он предполагал, что сейчас Дешанель немного растеряется от его вопроса, но ему вовсе этого не хотелось. Просто ему было интересно услышать ответ. - Так ты берешь меня с собой на воздух или пойдешь одна? - на его губах играла все та же улыбка, что и до этого. Кажется, его беспокойство немного улеглось. Даже легче как-то стало.

Смотря на Одри, он вдруг вспомнил один момент из прошлого. Ему было пять лет и его сестре Филиппе тоже было пять - они же все-таки близнецы. Они бегали по двору их дома, пока мама сидела с маленькой Веспер в доме и лишь изредка выглядывала из гостиной, чтобы посмотреть, как там её старшие детишки. А Фил с сестрой играл в прятки. Он убежал в другой конец двора, пока сестра считала до 20-ти, и не нашел ничего лучше, чем залезть на высокое дерево, крона которого так удачно скрыла юного сорванца. Была прекрасная погода, светило яркое солнце, на небе не было ни облачка. Филиппа все бегала по двору и заглядывала под каждый куст, за каждое дерево, но никак не могла понять, куда же делся ее брат. И в её маленькую миленькую головку не пришла мысль о том, что нужно поднять голову и посмотреть наверх, а ведь она уже как минимум три раза пробежала мимо того дерева, на котором сидел Фил. Он захотел залезть ещё выше, чтобы сестра уж точно его не нашла, и стал цепляться за верхние ветки. Но нажав на одну из них, он чуть было не упал, потому что ветка оказалась слабой и прогнулась под мальчиком. В глаза ударил яркий солнечный свет и ослепил его. Фил громко чихнул, выдав своё местонахождение.
"Так не честно!" - заверещала Филиппа, стоя внизу у дерева и смотря на брата. Она надула губы и нахмурила брови, вызвав у брата приступ смеха. Это разозлило девочку, и она решила залезть вслед за братом на дерево. "Не надо, глупая, упадешь!" - запротестовал Фил, но сестра его не слушала, а упрямо пыталась взобраться на дерево. К несчастью, она была одета в легкое платье выше колена, тогда как Филип был одет в длинные штаны и футболку. Сестра не смогла залезть на дерево, потому что никогда этого не делала, поэтому она сползла по коре и ободрала кожу на ногах. К длинным ссадинам пристали частички коры, а на коже во многих местах выступила кровь. Филиппа сидела на траве и горько плакала, держась за коленки своими маленькими ладошками. Мальчик почувствовал себя виноватым и поспешил слезть с дерева. Он присел рядом с сестрой на траву и стал дуть ей на коленки. Постепенно Филиппа начала успокаиваться, а когда во двор вышла мама, чтобы узнать, что случилось, сестра уже вместе с братом дула себе на коленки.
Сейчас ситуация была чем-то похожа на ту, из детства. Вот только никуда Фил не лазил, и никто за ним тоже не лазил. А Одри просто получила "моральные ссадины" от контакта с какими-то придурками, которые гоготали тогда у лестницы - теперь Каллахан не сомневался, что та группа парней смеялась именно над Одри и что это именно вместо того, чтобы помочь девушки, просто нагло её высмеяли. Волна злости пробежала холодком по спине парня. Если бы он сейчас увидел тех парней, то схватил бы их всех за шкирки и притащил бы сюда извиняться перед Одри. Но время уже было упущено, а завтра он уже и не вспомнит их лиц. Да и сейчас он уже помнил только размытые черты. Наверняка, встреть он их сейчас в коридоре, не узнал бы. Просто потому, что в тот момент был занят своими мыслями, а внимание его было рассеяно. Вот и не запомнил он их.
От слов девушки, что он очень умный и нежный, Каллахан немного растерялся. Он мог слышать их от других девушек, спокойно или с насмешливой улыбкой, зная, что к нему просто-напросто подкатывают, но от Одри? От этой безмятежной и невинной принцессы, которая витает где-то в облаках и живет где-то в сказке? Точнее, она сама как будто вышла из сказки, перепутав миры. Ей бы куда в Тридесятое Королевство отправиться и быть там принцессой, а не мучиться здесь. Он иной раз даже сомневался, целовалась ли она с кем-нибудь по-настоящему. По-опытному. Когда он думал о таких вещах, его сразу бросало в жар и становилось стыдно, что он думает такие вещи о таком существе. Об Одри.
- Да я вообще удивляюсь, как ты ходишь на таких каблуках, - с улыбкой произнес Каллахан. - Как вы вообще носите эти штуки? - вопрос был скорее риторический и несерьезный, и парень не очень хотел услышать на него ответ. Он лишь окинул взглядом обувь Дешанель и покачал головой. Зачем вообще носить такие сложные сооружения? Безусловно ему нравилось слышать стук женских каблучков, но когда девушки одевали огромные шпильки, вот тут-то ему уже было банально страшно смотреть на то, как они в них ходят. То ли жираф, то ли цапля вышла погулять. Но некоторые, в том числе и Одри, умудрялись весьма грациозно ходить на таких каблуках. А Дешанель так вообще на них порхала.
- Это тоже самое, когда на падающем самолете говорят "без паники", - усмехнулся Фил, слегка нервно улыбнувшись. Важные слова? Какие еще такие важные слова? Он внимательно посмотрел на девушку, но ничего определенного в её лице не увидел. Видимо, у неё тоже сейчас было смятение чувств, как и у Каллахана, который оказался просто сбит с толку. Что она ему хотела сказать? И к чему это "не пугайся", которое только еще больше напрягло? Еще больше он растерялся, когда она взяла его руки и положила себе на талию, а затем подошла к нему так близко, что он мог чувствовать кожей её сбивчивое дыхание. Какие-то несколько секунд Каллахан вообще не понимал, что происходит, но затем заставил себя собраться. Медленно, но верно мозг начал набирать обороты и снова заработал.
- Эммм... - промычал он, всё еще слегка растерянно смотря на Одри. В любой другой такой момент, - а если быть точнее, то с любой другой девушкой - он бы не растерялся. Но ведь это же была Одри! Паинька Одри! - Кхм... разве могу я тебе отказать? - наконец-то выдавил из себя Каллахан, снимая ее руки со своей шеи - так ему определенно пока было не комфортно. Но чтобы не обидеть девушку, он взял ее за руку - ее ладошка в его ладони тут же утонула - и направился в сторону двери. - Пойдем, принцесса. Прогуляемся, - улыбнулся Фил. Оцепенение прошло, и он пришел в себя.

- - - - - > стадион;

---------) столовая

Ретироваться из столовки на пару с Викторий было прекрасной идеей. Улыбнувшись  Эндж, нахамив Хезвей и виновато взглянув на Эл, он с чувством выполненного долго откланялся на своих троих. Улыбка для мелодии вышла пресной, гадости для Менди – банальными, но обидными, а первая встречас с Эл после долгого перерыва  не самой приятной., а тут ещё Элиш со свой идиотской свадьбой и Викодин, со своими комментариями.
- Угомонись хоть ты,   сам знаю, как это выглядело со стороны, - продолжая двигаться в заданном Вик направлении думал он, - она сама виновата, с таким остервенением бегала от меня все эти дни, что тяжесть очередной встречи накрыла ее всем моим весом..
И вообще, Бренду  было совсем не до веселья, но сосем не потому, что он сожалел, что так получилось. Единственная мысль Кеннеди на эту тему была довольно лаконичного содержания: Хорошо, но мало!
Викодин привела его пустой класс, это место видимо тоже предполагалось окультурить на сегодняшнем субботнике, но заниматься такой фигней – это не для Кеннеди. Примостив свой зад на парту, он привычным движением руки взъерошил волосы на затлке и спросил:
- Чем займемся? – на что Вик только коварно улыбнулась и вытащила из сумки нетбук.
Откинув крышку и спустя пару минут  активно отбивая замысловатый ритм  кончиками пальцев. Виктория явно ушла в себя, забыв поставить пресловутую табличку «Не беспокоить!»
Ознакомившись со всеми особенности данного помещения Бренди заскучал, а скука и лень – зло, толкающее нас на необдуманные поступки.
- Как думаешь, мне стоит перед ней извиниться? – спросил он, но Джин словившая волну удостоила его вопрос отстраненным «угу».  Наверное он и стало тем самым стартовым импульсом, с которого начинаются самые грандиозные глупости в жизни Кеннеди.
Вытащим из кармана телефон, он стал быстро набирать сообщение, терзая сенсорный экран дисплея. Буквы складывались в слова, а слова в предложение, смысл которого от осознал, когда опция отправить была уже задействована.
Будь Виктория не настолько увлечена своей интерентной писаниной, она бы не позволил брату сделать это. Он все же Кеннеди, а Кеннеди не жалеют о содеянном и не извиняются – это аксиома, непреложная истина, неоспоримый факт.
Когда крышка нетбука захлопнулась, на телефон Брендана поступило сообщение о доставке.
-Черт! Это все ты и твой чертов нетбук, - погрозив Виктории пальцем констатировал Бренд, - они ввели меня в транс и я кажется сделал что-то не то. В прочем, плевать, она все равно сюда не придет.
Положив трость на соседнюю парту, Кеннеди закинув руки за голову прилег и продолжил так внезапно прерванную  беседу.
- Я теперь поведай мне, как вы допустили женитьбу Элиша? Без мальчишника, виски и дюжины горячих цыпочек из  Вегаса!? И почему Роуз? я думал, что Ричи выберет кого эээ более, то есть с более – усмехнувшись и проиллюстрировав свой спич жестами, Брендан  приподнялся на локтях и стал внимательно наблюдать за сестрой, - да вас на один день оставить нельзя, представлю чего бы тут за год без меня наворотили. 

----столовая----->

Субботник от Симкинса, запланировавшего грандиозное событие? Большинству это показалось бы адом. Но не Эндж. Для неё это был весьма удачный случай.
Да-да, вы не ослышались. Анджела Корвин действительно сходит с ума, раз уж считает субботник удачным шансом. В чем же дело, спросите вы. Отвечаем. Дело в том, что у крошки Мел была одна малюсенькая проблема, заключавшая себя в двух лицах: её сводной сестре Эл и молодом человеке, по имени Брендон Кеннеди. Если вы не свалились с луны, а я искренне на это надеюсь, вы знаете, что эти двое побывали в совместном дорожном путешествии во время Рождественского бала, устраиваемого Риверсайдом. Путешествие это, как опять же, известно всем, весьма плачевно закончилось. Настолько плачевно, что за жизнь этих двоих боролись врачи, потом они проходили тяжелую реабилитацию, а Энджи денно и нощно жила в клинике, стараясь помочь и поддержать их, как сможет.
Естественно, у Аллегры, которая не сидела тогда за рулем злощастной машины были поводы сердиться на Брендона, который, как раз и был тем самым Кенни Браком, сменившим трассу в Техасе на дороги Калифорнии. Однако парень пострадал ничуть не меньше, даже больше, к тому же, его раскаяние и ненависть к себе, появившаяся на этой почве, была заметна невооруженным глазом тогда, в больнице. Анджела просто не понимала, как можно было не понять этого, не понять его, не простить его.
Да и Кеннеди, почему-то относился к младшей Корвин с налетом прохлады и легкой неприязни. По крайней мере при виде Аллегры, он сжимал челюсть так, что казалось вот-вот зубы треснут от такого давления. Мотиваций его поведения Мэл не находила абсолютно, что путало её еще больше, а соответственно - расстраивало пуще.
Так или иначе, эти двое, были самыми близкими людьми для Анджелы, самыми любимыми её людьми. И она просто почти физически не могла переносить этой холодной войны между тем, кто был ей настолько дорог.
Да, она влюбилась в этого парнишку с напускной бравадой, за которой крылось чувство вины. Он сумел вытеснить Джеймса из её сердца практически полностью, заставив любить себя. Она улыбалась, когда он появлялся в комнате, грустила, когда видела что он печален и не поддается на все попытки поднять его настроение. У неё перехватывало дыхание и дрожали коленки, когда он обнимал её, а к лицу приливала кровь. Эл же была её семьей. Единственным человеком, которого она могла причислить к этому статусу. После смерти матери, у девушки, казалось бы никого не осталось. Она была абсолютно одна, в темном, ужасном месте. Она отгородилась от всего мира, готовая наброситься на любого, кто вторгнется в её личное пространство, подобно маленькому волчонку. Но эта волшебная, милая девочка, она пробила барьер. Она прошла в эту темноту за своей старшей сестрой и вывела на свет. И за одно это Эндж была непомерно ей благодарна. И мысль о том, что эти два человека, которые делали Анджелу Корвин счастливой не переносили друг друга, была самой Мелоди не-пе-ре-но-си-ма!
Как девушка решительная, прямолинейная, Корвин-старшая, решила собрать этих двоих в одной комнате, высказать им все, что она думает по поводу того, что они чубаки несчастные, и помирить этих двоих. А потому, услышав о субботнике, тут же побежала в орг комитет и попросила записать их троих в одну дислокацию, добавив туда, как можно меньше народу. В комитете её любили, а если и не любли, то побаивались - главный редактор R.E.D., могла в одном номере как возвысить, так и опустить человека до уровня плинтуса. Короче, они согласились. Ну а дальше она быстро сбегала в редакцию, где выложила очередной выпуск и теперь направилась в пустующую аудиторию на втором этаже.
Они должны были встретиться с Эл уже тут. Расстались сестры не на самой приятной ноте - после падения Элли весьма резко отреагировала на "маму-наседку" Эндж, бросившуюся спасать Бренди. Возможно она слегка перетрудилась, но он лежал сверху, потому именно ему она и оказала помощь первому. Плюс ко всему, на данный момент парень слегка дисфункционален, а значит ему помощь, опять же, требовалась в большей мере… Короче, выпад Эл был не совсем обоснован, но чтож тут поделаешь. Именно после этого инцидента в столовой, кстати, Энджи поняла, что "now or never" - пора мирить два враждующих лагеря.
Девушка выдохнула, набираясь смелости, и, натянув на лицо самую примирительную и располагающую улыбку, вошла в кабинет.
- Хей. Снова всем привет. Ну, рассказывайте, что делать? - начала она с порога. Эл еще не было. Как только она появится, план: "Панда" вступает в силу.

Недовольно пыхтя, как тот ёжик, который нёс на спине грибочек и яблочко, Вики уже набрала воздуху в грудь, дабы рассказать своей половине о том, что бывает по жизни со злопамятными хромыми индюками, но в последние дни судьба к Виктории была явно неблагосклонна - дверь распахнулась, и на пороге появилась Эндж с настолько дружелюбной и приветливой улыбкой, что Кеннеди даже как-то испугалась.
- О, да, братец! Разложим ритуальный костёр из макулатуры и сожжём на нём бедняжку Роуз. Дафни придёт в восторг и первая поднесёт спичку, - Вик показала Брендану язык и, резко развернувшись, уселась на парту, приветственно помахав Корвин, - Хэй, Эндж! Так и не поздоровались сегодня!
Вики вытянула руки вверх и как следует потянулась, завернувшись в какую-то замысловатую букву "зю". Выпрямившись, она тоном заправского экскурсовода пропела: - Здесь у нас коробки, в коробках гирлянды, гирлянды необходимо распутать, разложить по цветам, а потом вообще оттарабанить на озеро и всё там украсить. Ничего весёлого, ни даже просто интересного, не надейся.
Улыбнувшись а-ля Барби, Вик состроила подруге невинные глазки: - Так что проходи, выбирай стул и не забудь пристегнуть ремень безопасности. Запасных выходов у нас нет, еда и напитки будут предложены позже... - заговорив о еде, Вик вдруг вспомнила, что так и не успела пообедать, напрочь позабыв об этом священном действе, пребывая под впечатлением от женитьбы друга.
Стоило об этом вспомнить, как Кеннеди вдруг поняла, что жутко голодна, - и стоило этой мысли появиться в голове, как стало невозможно думать о чём-то другом.
- Чёрт, ни у кого нет ничего пожевать? Я со вчерашнего ужина ничего не ела! - получив от брата и подруги отрицательные ответы, Вик поёрзала на крышке стола, поболтала ногами, пригладила и снова растрепала волосы, нечаянно порвала одну из гирлянд, попавшихся под руку, но так и не смогла отвлечься.
Как было известно всем, кто близко знал детей Дерека и Роксанны, хуже близнецов Кеннеди могли быть только голодные близнецы Кеннеди.
Почувствовав приближение состояния, которое в народе зовётся "желудок к спине прилип", Вики пружиной вскочила на ноги, и наскоро откопав в сумке бумажник, с самым ангельским видом объявила:
- Ладно, зайчики! Вы трудитесь, а я, если сей же час чего-нибудь не съем, превращусь в злобного Викинатора, всех вас покусаю и заражу бешенством, свинкой и скарлатиной, - заметив возмущение, проступающее на фэйсе хромой половины дуэта Кеннеди, Вик улыбнулась во все зубы, отчаянно прикидываясь тапочком: - Я только раздобуду хоть что-то, что хоть отдалённо напоминало бы еду, и тут же вернусь. Слово скаута!
И быстро, пока не успели уличить в том, что в скаутах она никогда состоять и не думала, поспешила попрощаться с Эндж:
- Чао, Босс! Ещё увидимся! Не шалите тут, голуби, я вернусь в самый неподходящий момент! А ты, Брен, будь ласточкой, - многозначительно стрельнув глазами в адрес мобильника Брендана, Вик  ещё пару раз невинно взмахнула ресницами, и в мгновение ока, сделав ручкой, испарилась.

парк>>>